ПАТРИАРШИЕ ПЕВЧИЕ

Структура хора П. п. была строго иерархическая, он состоял из особых подразделений - станиц. Положение, размеры жалованья, функции певца определялись тем, в какую из станиц он входил, а нередко и местом внутри станицы. В Чине избрания митр. Иоасафа (Скрипицына) (февр. 1539) указано, как действовали и что пели «митрополичи дьяки обе станицы», упоминаются подьяки (Там же. С. 158-160). В описании событий, связанных с поставлением 1-го патриарха всея Руси Иова (янв. 1589), также говорится о 2 станицах патриарших певчих дьяков - «большой» и «другой», исполнявших во время торжественных приемов славники и «стихи избранные». Отмечается, что после дьяков велено было «петь подьяком всем по чину» (РИБ. Т. 2. С. 319-323).

Поскольку документы митрополичьих и патриарших приказов сгорели в московском пожаре 1626 г., восстановить структуру и состав хора более раннего времени можно только по материалам государева Казенного приказа и монастырей. В 1585/86 г. на Рождество Христово в Чудов в честь Чуда архангела Михаила в Хонех мужской монастырь приходили славить 3 станицы хора Российского митрополита и трое самых молодых подьяков того же хора, исполнявших роли вавилонских отроков в пещном действе. В 1605/06-1606/07 гг. келарь и казначей Иосифова Волоколамского (Волоцкого) в честь Успения Пресвятой Богородицы монастыря жаловали «славлеными деньгами» 7 станиц П. п., а в следующем году - 4 станицы (РГАДА. Ф. 196. Оп. 1. № 273. Л. 121а - 122; Ф. 1192. Оп. 2. № 15. Л. 54 об.; № 16. Л. 118 об.-119; № 19. Л. 158-158 об.). Т. о., уже в нач. XVII в. патриарший хор делился на 7 станиц.

В расходных книгах государева Казенного приказа (с 1614) раскрывается состав 2 станиц дьяков - «большой», или 1-й (5 чел.), и «другой», или 2-й (4-5 чел.), перечислены 4 станицы подьяков по 5 чел. каждая. В 1618/19 г. упомянута группа из 5 «старинных» подьяков, занимавших в хоре промежуточное положение между дьяками и подьяками (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. № 203. Л. 191; № 204. Л. 723, 723 об., 777 и др.). В документах патриарших учреждений до нач. 30-х гг. XVII в. первые 2 станицы подьяков именовались «средними», последующие - «меньшими». С 1629/30 г. 1-я средняя станица возглавлялась «подьяконом», а затем получила название «подьяконовой» (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 3. Л. 77 об., 376 об.). До патриарха Никона существенных перемен в устройстве хора не наблюдалось: он состоял из 6 станиц певцов, которые периодически пополнялись 1-2 станицами молодых подьяков (см.: Парфентьев. 1991. С. 15. Табл. 3А). С 1653/54 г. каждого из певчих подьяконовой станицы начали называть «подьяконом», саму же станицу с 1655/56 г. в штате хора стали записывать перед дьяками (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 36. Л. 11 об.- 12; № 38. Л. 330 об.- 331). За посл. треть XVII в. количество станиц подьяков возросло до 8 (см.: Парфентьев. 1991. С. 15. Табл. 3Б).

Внутри станиц П. п. существовала певч. специализация. В указах о зачислении певцов нередко встречаются распоряжения: «петь путем», «петь низом», «петь верхом», «быть нижником», «быть демественником» и т. п. (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 15. Л. 7 об.; № 18. Л. 5; № 54. Л. 290; № 89. Л. 14 и др.).

Еще одна категория П. п.- крестовые дьяки, к-рые назначались обычно из подьяков. Количество их по сравнению с государевыми было незначительным. В штатных росписях 20-х гг. XVII в. упоминается всего по 2 дьяка, записанных после всего хора, за меньшими станицами подьяков (Там же. № 1. Л. 186, 388; № 3. Л. 95, 103 об., 265, 272 об.). В 30-х гг. их число оставалось прежним, но в росписях служилых людей Патриаршего двора они помещались не только перед хором, но и перед предшествующими ему старцами, портными и проч. мастерами, др. лицами (Там же. № 8. Л. 3 об., 292 об.; № 9. Л. 333 об., 473). В источниках последующего времени упоминается не более одного патриаршего крестового дьяка (Там же. № 12. Л. 5 об.; № 22. Л. 2 и др.).

Для оплаты труда П. п. XVI-XVII вв. были установлены определенные виды годового жалования: денежное, хлебное, мясом и т. д. По каждому из видов для певчего, а чаще всего для его штатного места в хоре и станице, устанавливались конкретные оклады. С окладами были тесно связаны выдававшиеся по к.-л. случаю, но обязательные и регулярные пожалования («славленое», «причастное» и т. п.), которые назначались певчим при зачислении на службу.

Документы патриаршего Казенного приказа с 1626 г. свидетельствуют о неизменности окладов по денежному жалованию у дьяков (10-12 р.) и размеров этих окладов у подьяков (2-10 р.) до кон. XVII в. (см.: Парфентьев. 1991. С. 24. Табл. 6). Возможно, зафиксированные в более поздних документах система и размеры этих окладов характерны и для предшествующего столетия.

Документы 2-й пол. XVII в. содержат записи расходов на «поденный корм» и питье («еству»). Кормление «домового» хора происходило в служебные дни в Крестовой палате или в особой «Певческой палатке», питье подавалось еще и «на погребе» (см.: МИАС. Т. 1. Стб. 1112-1178; РГАДА. Ф. 236. Оп. 1. № 140).

Регулярно патриаршему хору жаловали «платье», к-рое можно подразделить на 3 вида. В повседневное входили: однорядка, кафтан, штаны, шапка «с соболем», шуба. В качестве служебного платья певчим шили по неск. стихарей «розных цветов». Для сопровождения патриарха в его «походах» предназначалось «проезжее» платье - теплый кафтан или ферязи, доломан (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 34. Л. 234, 241, 244; № 36. Л. 304 об., 595 об.; № 38. Л. 150, 165 об., 552; № 60. Л. 180, 184-185; № 64. Л. 357, 360; № 89. Л. 356 об. и др.).

Достаточно устойчивыми в течение XVII в. были размеры «славленого», платившегося П. п.: дьякам - по 2 р. станице, подьякам 1-й станицы - 0,5 р. (в 90-х гг.- 1 р.), 2-й станицы - 0,3 р. (в 90-х гг.- 0,5 р.), остальным - от 0,25 до 0,03 р. на станицу (Там же. Ф. 235. Оп. 2. № 1. Л. 185 об., 375 об.; № 3. Л. 77, 376 об. и др.; № 152. Л. 195; № 156. Л. 189 об. и др.). С 1653/54 г. в росписи на «славленое» вносились подьяконы, им полагалось по 0,5 р. каждому (Там же. № 36. Л. 275; № 43. Л. 169; № 54. Л. 84 и др.). Кроме того, к кон. XVII в. для патриаршего хора ежегодно к 25 дек. присылали «славленое» от архиереев и тех мон-рей, к-рые были внесены в специальную «роспись» (ранее деньги давались во время пребывания самих владык и монастырского начальства в столице); всего из 16 епархий доставлялось 120 р., из 61 мон-ря - ок. 175 р. (ГИМ. Син. № 584. Л. 1-32 об.; в 1689 г. была разработана новая «Роспись славленым деньгам», предусматривавшая сбор денег с 20 епархий (94 р.) и 69 мон-рей (291 р.); см.: ГИМ. Син. № 585. Л. 2-7 об.).

В соборах «большие» 1-я и 2-я станицы хоров, в которые входили мастера самого высокого класса, по предписанию церковного Устава обычно располагались соответственно на правом и левом клиросах («крылосах», «ликах»); в документах Патриарших приказов XVII в. названия этих станиц и клиросов отождествлялись: 1-я станица, как патриаршего, так и государева хора, именовалась правым клиросом, 2-я - левым (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 64. Л. 212; № 67. Л. 275 об. и др.). Подьяки остальных станиц занимали места, включая клиросы, в соответствии с той или иной частью службы и исполняемым песнопением.

В Чиновнике Успенского собора Московского Кремля 1621/22 г. неоднократно упоминается пение патриарших дьяков «на оба крылоса» или «по крылосам» (Голубцов. Чиновники московские. С. 27, 31, 95 и др.). О том, что в службах «певчие дьяки пели патриарховы на оба лика», говорится и в Чиновнике, составленном известным мастером пения Феодором Константиновым в 1666-1674 гг. (ДАИ. Т. 5. С. 104, 115, 136 и др.). Определенные песнопения дьяки больших станиц исполняли «на сходе», «среди церкви».

Часто на особо торжественных праздничных службах государевым и патриаршим певцам приходилось петь вместе. Как правило, это происходило в те дни, когда Успенский собор в Кремле, где службу совершал патриарх, посещал царь. В подобных случаях государевы дьяки пели на правом клиросе, патриаршие - на левом. Так, при поставлении на Патриаршество Филарета (Романова) (июнь 1619) многолетие царю на правом клиросе исполняли «царевы певцы», «новонареченному патриарху» на левом клиросе - патриаршие дьяки (ДАИ. Т. 2. С. 220); 1 сент. 1621 г. в службе Новому лету «певчие государевы и патриарши пели антифоны по крылосом», 15 авг., в праздник Успения, также «певчие государевы пели на правом крылосе, а патриарховы пели на левом» (Голубцов. Чиновники московские. С. 2, 73).

Особенно многообразно в источниках определены служебно-певч. функции подьяков. Как и дьяки, они пели на клиросах («а подьяки по обычаю на крылосе, встав в стихарех, поют входное Многолетие».- Там же. С. 184) или посреди церкви, «на сходе» («певчие и подъдьяки все пели государю царю Многолетие большое среди церкви»; «канон пели Пасце и Алексею человеку Божию дьяки певчие и подьяки патриарховы среди же церкви».- Дубровский. 1869. С. 16; ДАИ. Т. 5. С. 124). Кроме того, в зависимости от места и роли песнопения в службе подьяки должны были петь на амвоне («славословие и светилен поют подияки на онмвоне»; «на амвоне поют подьяки низом против демества».- Голубцов. Чиновники московские. С. 74; РГБ. Ф. 37. № 364. Л. 301), за престолом (на литургии «малые подьяки поют Исполайти за престолом»; на вечерне «малые подъдьяки пели стоя за престолом: Исполаэти деспота».- ГИМ. Син. № 425. Л. 34; Дубровский. 1869. С. 41), перед царскими вратами собора («а славословие поют подьяцы перед царскими дверми».- Голубцов. Чиновники московские. С. 24). Подьяки хорошо знали действия профессионального певца на службах и скорее всего владели полным репертуаром. Если певчие дьяки по к.-л. причине отсутствовали, подъяки могли их заменить («а певчие у вечерни и утрени не были, были подьяки».- ГИМ. Син. № 425. Л. 82 об.- 83).

В продолжение нек-рых служб совершались выходы в город, на к-рых певцам также приходилось петь. Напр., в Чиновниках 1-й пол. XVII в. встречаются такие сведения: во время общего шествия к реке для освящения воды в навечерие Богоявления (5 янв.) «певчие царевы поют ирмосы... А на воду пришед... стихиры запоют «Глас господен на водах», а с воды идучи, патриарховы певчие поют «Воспоим вернии» да Задостойник»; в день прор. Илии (20 июля), также участвуя в шествии, «певчие, идучи, поют пред образом» до Лобного места, на Лобном месте «подьяки поют», затем на обратном пути в собор певчие дьяки «поют Владычицу»; в первую «неделю» (воскресенье) Петрова поста «со властьми» патриарх, совершив ход около Белого города, «пойдут к Лобному месту, и певчие дьяки, идучи, поют согласие», а по дороге в собор «певчие дияки поют Владычицу большую» и т. п. (Голубцов. Чиновники московские. С. 175, 65, 145; РИБ. Т. 3. Стб. 50 и др.).

Нередко певцы сопровождали пением действа и обряды («чины») особого рода. В хождении на осляти в Неделю ваий в Москве участвовали глава гос-ва и глава Церкви, а среди прочих - певчие государева и патриаршего хоров. Сохранились многочисленные описания шествия в разные годы XVII в. (напр.: ГИМ. Син. № 425. Л. 5-7; Голубцов. Чиновники московские. С. 105-106; МИАС. Т. 1. Стб. 61-84; ДАИ. Т. 5. С. 122). Выход начинался из Успенского собора Кремля: «первое - поедут подияки в стихарях с вербою», к-рая украшалась («земный овощ имела: яблока и ягоды, изюм и винные, и рожцы, и орехи») и устанавливалась на украшенных санях (ДАИ. Т. 5. С. 122). Во время шествия до Лобного места «дияки певчие, и государевы и патриарши, поют ирмосы строками»; от Лобного места до собора «государь поведет осля под патриархом», причем «подияки болших и менших станиц идут пред великим государем и святеишим патриархом и поют Стихи еуангельския... а правого и левого крылоса певчие святейшаго патриарха идут позади, поют переменяясь Стихи еуангельския». В это время с 6 малыми вербами вперед (по некоторым источникам - на Спасский мост) «посылаются архиерейския подьяки менших станиц по два человека и поют Стихи еуангельския доколе святейший патриарх на осляти проедет» (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. № 205. Л. 328; № 207. Л. 343, и др.). В соборе патриарх раздавал ветви наряженной вербы всем «властям» и певчим.

В пещном действе участвовал гл. обр. патриарший хор - все дьяки и нек-рые подьяки. Певчих дьяков жаловали за это сукнами. Всем «пещным отрокам» выдавали на неделю, в течение которой они готовились к исполнению своих ролей, по 7 алтын (0,21 р.) «поденного корму» и по 5 алтын (0,15 р.) на сапоги, после действа - «по сукну» в 2 р.; подьякам меньших станиц за пение славословия - 0,08 р. (МИАС. Т. 1. Стб. 55-59; см. также: Дубровский. 1869. С. 63-64; Парфентьев. 2006).

П. п. пели при совершении некоторых обрядов, или чинов, разработанных для важнейших событий, к-рые были связаны с жизнью Государева и Патриаршего дворов и довольно часто имели общегос. значение. В обрядах венчания на царство наиболее активная певч. роль отводилась именно митрополичьему (патриаршему) хору, т. к. действие совершалось в Успенском соборе Кремля. Так, из челобитных государевых певцов, певших на венчаниях Василия Шуйского (1606) и Михаила Романова (1613), явствует, что на «царском поставлении» обычно пели большие станицы государева и патриаршего хоров, за что получали вознаграждение (РГАДА. Ф. 396. Оп. 1. № 1148. Л. 1; № 36277. Л. 2; Сухотин. 1915. С. 27). В поставление Феодора Алексеевича (июнь 1676) при входе царя в собор многолетие исполняли только патриаршие дьяки и затем по ликам они же «пели Многа лета демественное» и проч. (Опыты трудов. 1775. С. 48-49).

Сохранились многочисленные сведения о пении дьяков во время крещения новорожденных царевичей и царевен. Участвовали в обрядах, как правило, государевы и патриаршие дьяки первых станиц и крестовые дьяки. Затем они получали сукно стоимостью до 5 р. и деньгами до 4 р. Так было после крещения царевны Ирины в июле 1627 г., царевича Иоанна Михайловича в июне 1633 г., царевича Димитрия Алексеевича в окт. 1648 г., царевны Евдокии в марте 1650 г. и т. д. (РГАДА. Ф. 396. Оп. 1. № 4095. Л. 1-4; Оп. 2. № 282. Л. 371; № 88. Л. 140-143 об.; № 288. Л. 607; № 267. Л. 211 и др.).

Как государевы, так и патриаршие певцы должны были петь в чине погребения членов царской семьи и их ближайших родственников. Напр., 20 мая 1668 г. отца царицы Марии Ильиничны отпевали «царевы певчие дьяки все станицы, да патриарховы певчие дьяки»; 3 марта 1669 г. на погребении самой царицы снова «шли и надгробное пели» оба главных хора страны (ДАИ. Т. 5. С. 127; РГАДА. Ф. 396. Оп. 1. № 52009. Л. 3).

К группе чинов, связанных с важнейшими событиями, восходящими к митрополичьему (патриаршему) двору, относится Чин наречения и поставления главы Русской Церкви. В февр. 1539 г. на посвящении в сан митрополита всея Руси Иоасафа пели обе станицы митрополичьих дьяков. Когда же Иоасаф, воссев «на осля», отправился из собора ко двору вел. князя, то перед ним шли, выпевая стихи, великокняжеские и митрополичьи дьяки. То же повторилось на обратном пути (ААЭ. Т. 1. С. 158-160). В дни поставления патриарха Иова (янв. 1589) ведущая роль в певч. оформлении обряда была отведена патриаршему хору, в особенности певчим дьякам обеих станиц. Последние пели не только в соборе. Во время торжественного «хождения на осляти» «перед патриархом Иевом, ходячи около града, пели его дьяки певчие стихи избранные владычных праздников и великих святых»; затем в патриарших палатах исполняли многолетия, а «в стол» - славники. По особому повелению «в стол» пели и подьяки. В последний день совершения обряда состоялся новый выезд патриарха «на осляти», «а дьяки певчие около града пели стихи» (подробнее см.: РИБ. Т. 2. Стб. 316). При поставлении патриарха Филарета заметную роль среди певчих играли и «царевы певцы». Уже накануне 2-я станица государевых и обе станицы патриарших дьяков были посланы в Можайск навстречу Филарету. Затем в обряде государевы дьяки пели на правом клиросе, патриаршие - на левом. Участвовали они, вероятно, и в «шествии на осляти круг города» и т. д. (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. № 204. Л. 654 об.- 655 об.; ДАИ. Т. 2. С. 213-221). Позже певцы государева и патриаршего хоров были «пожалованы сукнами» от имени царя Михаила «за то, как ставили на патриаршество» его отца (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. № 204. Л. 723 и др.).

В документах о поставлении последующих патриархов также встречаются упоминания, что «пели в действо» и «около городов ходя» патриаршие и 2 большие станицы государевых певчих дьяков, за что им жаловали сукно и деньги (РГАДА. Ф. 396. Оп. 1. № 3419. Л. 1; Ф. 235. Оп. 2. № 15. Л. 150; № 60. Л. 188).

В описаниях обрядов 2-й пол. XVII в. государевы певцы не упоминаются, но достаточно подробно говорится о пении патриарших дьяков и подьяков. По-видимому, и сам обряд несколько изменился: напр., по городу патриархи ездили уже в санях или каретах и «пред коретою шли патриаршие певчие дьяки и подьяки, пели славники» (ДАИ. Т. 6. С. 237-239; Т. 5. С. 103, 104).

В значительном количестве документов сохранились сведения о пении и во время совершения чина архиерейского поставления, за что певцам выдавали деньги, а позже жаловали сукно, к-рым к каждому конкретному обряду обивалось «патриаршее место». Наиболее часто «постав» сукна на сумму в 16-20 р. доставляли патриаршим певчим дьякам (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. № 205. Л. 184 об., 202; № 206. Л. 213; № 280. Л. 78 и др.). В одном из описаний чина (1671) говорится, что дьяки «по крылосом пели «Аксиос большую... Многолетие государю царю, большой роспев... потом на левом крылосе пели Многолетие святейшим вселенским патриархом по имяном и святейшему Иоасафу патриарху Московскому и всеа Русии... трижды; да потом на правом пели преосвященному Мисаилу», поставленному в митрополиты» (ДАИ. Т. 5. С. 145). В авг. 1655 г., после поставления архиепископа Суздальского, патриаршим дьякам и подьякам был пожалован «постав» сукна в 32 р. (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. № 309. Л. 129 об.- 130; ДАИ. Т. 5. С. 150 и др.). Иногда в столице совершалось поставление и игуменов крупных монастырей, и они по-своему вознаграждали труд певчих. В янв. 1623 г. новый игумен Иосифовой Волоколамской обители приказал выдать деньги из монастырской казны государевым певцам, а также 1-й станице патриарших дьяков за письмо «настольной грамоты» (РГАДА. Ф. 1192. Оп. 2. № 39. Л. 160-161).

В погребении умерших патриархов принимали участие весь патриарший хор и большие станицы государевых дьяков. За чтение Псалтири и пение певцам в соборе или «на выносе» царь раздавал «из своих государьских рук» государственным и патриаршим дьякам 1-й и 2-й станиц по 1,5 р. на станицу, подьяческим станицам - от 0,5 до 0,15 р. Позднее всем им выдавались в неск. раз бо́льшие суммы денег в память об умершем патриархе (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 12. Л. 602; № 75. Л. 534-536, 541 об., 542; № 78. Л. 431-434 об. и др.).

В многочисленных поездках с царской семьей и с патриархами по городам, мон-рям, церквам, дворцовым селам и т. д. певцы продолжали исполнять свои певч. обязанности. В марте 1655 г. за пение в с. Братошине, где патриарх Никон останавливался, будучи в «походе» в Троице-Сергиев мон-рь, особо вознаградили певчих дьяков Феодора Константинова и Нестора Иванова (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 38. Л. 143). В сент. 1668 г. царская семья и патриарх Иоасаф II посетили Троице-Сергиев мон-рь, где пели сопровождавшие их патриаршие дьяки, а на обратном пути в патриаршем «домовом селе» Пушкине «дьяки певчие пели обедню строчную» (ДАИ. Т. 5. С. 136, а также с. 120, 125 и др.). Часто певцы выезжали для участия в патриарших «понахидах». Так, в июле 1672 г. 12 «большим» подьякам - Ивану Петрову с товарищами за пение в литургиях и в «понахидах» в Вознесенском мон-ре было выдано сукно (РИБ. Т. 23. Стб. 1554); в мае 1687 г. патриарх Иоаким (Савёлов) пожаловал по 2 р. «на оба крылоса» своим дьякам и подьякам, которые были с ним в можайской ц. Св. Троицы и пели панихиду по его отцу, П. И. Савёлову (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 122. Л. 178 об.- 179). Нередко бывали П. п. и на погребениях, за что получали особые денежные пожалования. Известна специально составленная для таких случаев «Роспись погребалная, как бывает святейший патриарх на погребанье со властьми». В зависимости от «статьи» обряда (большой, средней, меньшой) каждой станице выдавалась соответствующая сумма (см.: АИ. Т. 5. С. 538-539).

П. п. широко участвовали в светско-бытовых, общественных и политических церемониях. По случаю пребывания в Москве важных делегаций или посольств, наречения на царство, поставления на Патриаршество, в связи с крестинами и именинами лиц царского дома, в некоторые праздники, дни памяти, а также по иным поводам в государевых дворцовых либо патриарших дворцовых палатах («хоромах») устраивались торжественные приемы и обеды («столы»). В один из дней поставления патриарха Иова, 27 янв. 1589 г., в палатах его посетил К-польский патриарх Иеремия II. После того как все встали на «уготованных» местах, 1-я станица рус. патриаршего хора, Иван Макарьев с товарищами, «учали государю царю Многолетие пети», после «здравствования» 2-я станица во главе с Первым Федоровым пела многолетие и «исполатью» патриарху Иеремии, затем дьяки 1-й станицы «учали пети» новопоставленному патриарху Иову многолетие и «Ис полла эти, деспота». В тот же день у патриарха в Большой палате был «стол», где обе станицы дьяков российского патриаршего хора пели успенские славники, а потом «посоветовали патриархи промеж собою, да велели дьяком певчим Еремеевым патриарховым, Дмитрию с товарыщи, пети по-гречески»; позже пели и подьяки все «по чину» (РИБ. Т. 2. Стб. 319-320, 322-323). Как правило, «стол» завершался «чашами заздравными государевыми», представлявшими собой особые церковно- и светско-бытовые обряды, известные на Руси с XI в. (Бурилина. 1984). В Большой палате патриарха Иова 1-я чаша была в честь Пресв. Богородицы и Московского чудотворца свт. Петра, «а стих велели пети - славники первого гласа: Божественного свыше явления; и потом - чаша государя царя и великого князя Федора Ивановича... и стих велели патриархи пети: Пособивый Господи кроткому Давиду... и Многолетие большое; да чаша государыни царицы и великой княгини Ирины, а стих пели - славник шестого гласа: Одесную Спаса предста царица... и Многолетие; и после тое чаши - Иева патриарха Московского и всеа Русии чаша, да чаша Иеремия, патриарха вселенского» (РИБ. Т. 2. Стб. 323).

О пении П. п. «в стол» или «пред столом» имеются многочисленные упоминания и в источниках XVII в. Так, в честь Пасхи «стол» устраивался обычно у царя в Грановитой палате, в др. дни Светлой седмицы - у патриарха в Крестовой палате. Присутствовали глава гос-ва и глава Церкви. По описаниям 1-й пол. XVII в., когда «кушание» завершалось, подьяки пели «Христос воскрес» трижды, 9-ю песнь канона и славники «Предвариша утро» и «Аще и во гроб сниде» (РИБ. Т. 3. С. 131; Голубцов. Чиновники московские. С. 129; ГИМ. Син. № 425. Л. 39). Из описаний 2-й пол. XVII в. следует, что в Пасху П. п. «пели в стол канон Пасце» (ДАИ. Т. 5. С. 123-124). На Успение Пресв. Богородицы «стол» был в патриаршей Крестовой палате, где «государь царь кушал за столом хлеба» и где «певчие дьяки патриарховы в стол пели», а после «стола» - на «Чашу Богородицы» (Там же. С. 133). На летопрошение у царя в Грановитой палате «в стол пели стих певчие дьяки государевы, первая станица: «Ты царю сый пребываяй во веки»; а потом пели патриарховы дьяки певчие и подьяки вместе прежде седален Рождеству пречистыя Богородицы: Возопий Давиде, да потом канон Пасце весь пропели» (Там же. С. 113). По прибытии в Москву в нояб. 1666 г. «вселенских» патриархов в Грановитой или Столовой палате либо в государевой «комнате» царем также давались «столы», после к-рых «были Чаша Богородицына и государева» или только «Чаша государьская». «А в стол пели и Чаши патриарши дьяки певчие и подьяки» (Там же. С. 99-100, 104 и др.). После поставления нового патриарха Иоасафа (февр. 1667) «столы» устраивались и в патриаршей Крестовой палате, где певчими дьяками исполнялась «Чаша государева, а после того - Чаша всех трех святейших патриархов» (включая «вселенских») и «Многолетие государю большое, а патриархом Много лета трижды» (Там же. С. 128).

Упоминается пение отдельных певцов перед царем. Так, в 1651 г. патриарший певчий дьяк Федор Козмин был пожалован сукном «анбурским» в 2 р. за то, что пел перед царем в «Столовой избе марта в 17 день Алексею человеку Божию славник» (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. № 306. Л. 145). Пели и в «хоромах» и для менее значительных особ. 1 авг. 1674 г., после поставления митрополита Новгородского на подворье в Москве, его провожал весь патриарший хор. Здесь дьяки и подьяки «пели в хоромех Многолетие государю царю Большого роспеву», потом в честь патриарха и нового митрополита пели «Ис полла эти, деспота». То же было после поставления митрополита Рязанского и др. (ДАИ. Т. 5. С. 150, 151 и др.).

К случаям небогослужебного пения П. п. можно отнести пение во время торжественных выходов, шествий, встреч высокопоставленных особ. Напр., 15 мая 1656 г., при выступлении царя Алексея Михайловича «в поход» против швед. короля, в процессии принимал участие патриарх, а П. п., «идучи, пели разные стихи в красных стихарях до Лобного места» (РГАДА. Ф. 156. № 141. Л. 12; Дубровский. 1869. С. 18). Проводы войск во главе с воеводами «в походы» или важных «посольств» также не обходились без П. п.

Многочисленны в документах XVII в. описания выходов патриарха к торжественным службам в Успенском соборе. Перед пасхальной службой в окружении «властей» патриарх шествует в Золотую или Столовую палату к царю. Идущие перед ним подьяки поют «Христос воскресе» трижды и песнопения из пасхального канона, а придя в Золотую палату, они «пропоют: Светися и Плотию уснув». Затем патриарх идет в собор, «пред ним идут подьяки со свещами и поют стих: Воскресение Твое» (РИБ. Т. 3. Стб. 127, 130; см. также: Голубцов. Чиновники московские. С. 129; ГИМ. Син. № 425. Л. 32 и др.). С пением сопровождали певцы и шествие патриарха после торжественных служб в соборе и «столов». 10 февр. 1667 г., после «стола» в Грановитой палате, «провожали власти патриарха в Крестовую; правой крылос певчие дьяки и подьяки провожали и пели» (ДАИ. Т. 5. С. 103). Сопровождение выходов или выездов пребывавших в России «вселенских» патриархов нередко совершали певцы государева хора, иногда - певцы обоих главных хоров России. 4 июля 1669 г. Александрийский патриарх Паисий «ходил» к царю, «пели пред ним певчие дьяки государевы, а как от государя сверху пошел - певчие дьяки Патриарха [всея Руси] Иоасафа и подьяки» (Там же. С. 143).

К небогослужебным обрядам относится и обычай ежегодного славления Христа на Рождество (по некоторым источникам, и на Пасху). Все певцы государева и патриаршего хоров, напр., 25 дек. 1667 г. «в вечеру славили у государя царя и Передней». В следующем году «славили в самый праздник после вечерни в Сенях перед Переднею государевых хором, а мед пили - государево жалованье - в Сенех перед Переднею государевых хором, подносил боярин Богдан Матвеевич Хитрово. Да в то же время, в вечеру, отславя у государя царя, ходили... к патриарху Иоасафу Московскому славити, а к Паисию патриарху ходили славить наутро в 26 день, в субботу. Деньги были по-прежнему» (ДАИ. Т. 5. С. 119, 138; как правило, певчие славили у царя в Столовой избе: об этом сохранились почти погодные упоминания времени правления царей Михаила, Алексея, Феодора - Строев. 1844. С. 57, 88, 108, 134, 147 и др.).

П. п. славили не только в царских и патриарших хоромах, но и в боярских и княжеских палатах, на архиерейских и монастырских подворьях, дворах приказных дьяков, также получая везде «славленое». 27 дек. 1585 г. певчие ходили в Чудов монастырь, где после славления было вручено (среди прочих) певчим дьякам Всероссийского митрополита большой станицы - 0,25 р., 2-й - 0,2 р., 3-й - 0,15 р., а 3 «отрокам»-подьякам - гривну (РГАДА. Ф. 196. Оп. 1. № 273. Л. 121-122). В 1605-1608 гг. на подворье Иосифова Волоколамского мон-ря ежегодно государевым певчим и П. п. выдавалось равное количество славленого, от 0,25 р. (первые станицы) до 5 денег (малые станицы), а в последующие годы - несколько меньше (РГАДА. Ф. 1192. Оп. 2. № 15. Л. 54 об.; № 16. Л. 118 об.- 119; № 19. Л. 158-158 об.; № 32. Л. 62; № 39. Л. 161 и др.). Из патриарших конюшен им предоставляли лошадей. С 1676 г. патриарх приказал своим певчим «вместо домовых лошадей, которые прежде даваны им из конюшни ездить для славления, ныне на провоз давать извощиком три рубли» (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 89. Л. 213; № 92. Л. 249).

Певцам предписывались и мн. непевч. обязанности, особенно государевым дьякам меньших станиц и патриаршим подьякам. Последние, напр., должны были обеспечить всем необходимым из патриаршей ризницы те московские церкви, где патриарх должен был совершать богослужение в связи с праздником или к.-л. событием. Так, в мае 1634 г. и в мае 1635 г. подьяк Феодор Константинов получал деньги «за провоз» ризницы, ковров, стихарей и лампад, «что возил то от Ризницы» в придел мц. Ирины ц. свт. Николая, «что в углу городовыя стены», когда патриарх «ходил праздновать к царевнину ангелу» (МИАС. Т. 1. Стб. 361, см. также стб. 367, 371, 375 и др.). Певцы выполняли и др. поручения по организации соборных служб. В ходе служб певцы также выполняли ряд непевч. обязанностей. В Чиновниках XVII в. нередко указывается, что подьяки «стелют ковер и орлец посреди церкви» для патриарха, иногда подьяки «поставят токмо ковер да стул с подушкою, а места (патриаршего) не ставят»; при выходе к службе патриарха также сопровождали «со свещами» подьяки; на службах им приходилось совершать чтения («подьяк чредной говорил часы», «подияк начнет чести паремьи»), подносить патриарху посох, книги и т. д. (Голубцов. Чиновники московские. С. 6, 27, 34, 74 и др.; Дубровский. 1869. С. 40, 55 и др.). В обрядах погребения членов царского дома все певцы центральных хоров обязаны были «в хоромах» и в Архангельском соборе, где совершалось погребение, попеременно читать Псалтирь (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. № 1076. Л. 74-76; Оп. 1. № 16770. Л. 1-4; РИБ. Т. 23. Стб. 54-57; МИАС. Т. 1. Стб. 1272-1273 и др.). Во 2-й пол. XVII в. устанавливается порядок, по к-рому в Рождество и на Пасху молодые певцы перед царем и патриархом говорили «речь празничную с поздравлением», или «орацию» (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 89. Л. 296 об.; № 92. Л. 248 об., 249 об.; № 108. Л. 190 и др.; Ф. 396. Оп. 1. № 19126. Л. 10). Во 2-й пол. 80-х - нач. 90-х гг. XVII в. «орациям» подьяков учил справщик Печатного двора иеродиак. Карион (Истомин; с 1689 иеромонах) (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 127. Л. 185; № 129. Л.183 и др.).

В ряду непевч. обязанностей П. п. было сопровождение царей и патриархов в поездках («походах», «объездах»), совершавшихся чаще всего по древним святыням российских городов и мон-рей, в дворцовые села. В 1654 и 1655 гг. патриарх Никон предпринимал «походы» в свое «дворцовое село» Владыкино, Троице-Сергиев мон-рь, Калязин, Вязьму, Клин, Тверь и иные города и села. Особенно часто наведывался Никон в «новоустроенные» им мон-ри: напр., в 1657 г.- в Новоиерусалимский в честь Воскресения Христова мужской монастырь. Повсюду за ним следовали его певчие дьяки и подьяки (Там же. № 36. Л. 343 об.; № 38. Л. 145, 583; № 43. Л. 231). В янв. 1668 г., когда пребывавшие в России «вселенские» патриархи решили посетить Саввин Сторожевский в честь Рождества Пресвятой Богородицы мужской монастырь в Звенигороде, в числе сопровождавших их лиц были посланы 2-я станица патриарших певчих дьяков, подьякон, «большая» и «меньшая» станицы подьяков; в апр. те же певцы патриаршего хора были со «вселенскими» патриархами в Троице-Сергиевом мон-ре (ДАИ. Т. 5. С. 120, 126).

Деятельность П. п., к-рую нельзя отнести к их прямым профессиональным обязанностям, можно подразделить на связанную и не связанную с певч. искусством. К первой прежде всего следует отнести обучение молодых певцов, к-рое поручалось, как правило, самым опытным, знающим все тонкости пения и имеющим педагогические способности дьякам или даже подьякам. В течение ряда лет при патриаршем хоре был учителем пения дьяк 1-й станицы того же хора Богдан Иванов. В марте 1647 г. «за его многую работу, что он учил подьяков петь» патриарх пожаловал ему 2 р.; 2 июля 1651 г. были даны деньги на улучшение учебного процесса методами, вполне традиционными для той эпохи: Богдану Иванову поручалось купить «плеть учить робят» (МИАС. Т. 1. Стб. 968; РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 28. Л. 467). С 1658/59 г. «малых» подьяков обучал отставленный за год до этого подьяк 1-й станицы Савва Семёнов. Ему был учинен оклад 5,5 р. и 1 р. «за корм». По-видимому, Савва хорошо зарекомендовал себя: с 1666/67 г. его оклад был увеличен до 10 р.; с этим окладом он и упоминается в документах до 1669 г. (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 47. Л. 21, 319; № 51. Л. 18, 334; № 60. Л. 70 и др.). С распространением партесного пения для молодых певцов в штат хора зачислялись специальные педагоги. Так, в 1695 г. в патриарший хор был принят «учитель, что учит малых подьяков пению» - Тихон Семёнов Устюжанин. Ему устанавливался оклад, равный окладу дьяков 1-й станицы,- 12 р.; в штате он записан 1-м, перед дьяками (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 160. Л. 109; № 165. Л. 9 об. и др.).

Специально отобранных молодых подьяков ежегодно обучали исполнению ролей вавилонских отроков для пещного действа; подготовка заключалась гл. обр. в разучивании большого количества песнопений, сопровождавших обряд. Учителями были наиболее опытные певцы патриаршего или реже государева хора. В 1613 г., напр., «отроческим учителем» был назначен патриарший певчий дьяк Григорий Андреев; в 1618 г.- «пещного действа мастер» дьяк патриаршего хора Сила Матвеев (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. № 199. Л. 196 об.; № 203. Л. 238 об.). С 1619 по 1621 г. подготовкой «отроков» занимался уже государев певчий дьяк Юрий Букин, но в 1622-1634 гг. «учил отроков петь к пещному действу» патриарший певчий Андрей Кузьмин; в 1636-1641 гг.- известный впосл. учитель всех малых подьяков дьяк патриаршего хора Богдан Иванов (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. № 205. Л. 106 об.; № 207. Л. 202; № 208. Л. 129; № 280. Л. 194 и др.; № 535. Л. 16 об.; Ф. 235. Оп. 2. № 1. Л. 186 об.; № 9. Л. 470; № 12. Л. 131, 455; Ф. 396. Оп. 1. № 3033. Л. 10). «Отроческому учителю» на неделю, в течение которой он должен был обучить певцов-«отроков», обычно давалось из казны 20 алтын (0,6 р.) на дрова и свечи; после совершения обряда ему жаловалось сукно на сумму в 2-2,5 р., а иногда и дороже, и 2 р. деньгами.

Большое место в непевч. деятельности, но связанной с пением дьяков и подьяков занимало написание нотированных книг и тетрадей. Певч. книги и тетради хранились в государевых и патриарших «хоромах» при особых Певческих палатах, где пребывали певцы. По этим книгам в хорах пели, обучали певч. искусству. Книги были на учете, составлялись их описи. Часть книг находилась непосредственно в основных местах службы певцов - в соборах. Сохранилось множество документальных свидетельств подобной писцовой деятельности П. п. Так, в одном из документов говорится, что патриарший певчий дьяк Феодор Константинов в июне-авг. 1667 г. покупал бумагу для письма подьяками «переводов» (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 43. Л. 171, 200). По-видимому, он и обучал молодых певцов, как писать певч. книги. Нек-рые из рукописей, написанных им самим, хранились в царской б-ке: «Канон Пасце греческой», «2 тетрати в полдесть, а в них Степенна на 8 гласов», «Стихиры хвалитные и стиховные», «Успению Богородицы празник да канон», «2 славника знаменных да тропарь, да кондак греческой» и др. (Протопопов. 1977. С. 129, 131). В описи государевой б-ки 1682 г. кроме уже отмеченных встречаются сведения о певч. рукописях, написанных следующими певцами: Юрием Букиным, Семеном Денисовым, Богданом Златоустовским, Алексеем Никифоровым, Григорием Панфиловым, Иваном Семёновым, Юрием Фёдоровым, служившими в государевом и патриаршем хорах преимущественно в 1-й пол. XVII в. (Там же. С. 129-132).

Значительно реже певцы пополняли свою б-ку покупкой певч. книг. Напр., патриарший певчий дьяк Алексей Сергеев 3 июля 1685 г. получил в Казенном приказе 2,5 р. за «книгу певчую знаменную в полдесть, а в ней 70 трезвонов да из Триоди славники - все в согласной помете, что он тое книгу по указу святейшего патриарха купил для церковного пения и учения малых подьяков» (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 115. Л. 144).

Особенно много певч. книг было написано певчими главных российских хоров в посл. четв. XVII в., что было связано сначала с переводом певч. репертуара на истинноречие, а затем с созданием его нотолинейного варианта. Так, 23 июля 1687 г. подьякон Никита Георгиев получил из казны 1,1 р. «на покупку бумаги книжные писчие, что у него на той бумаге писать певчим дьякам и подьякам переводы и знаменные, и путные, и нотные» (Там же. № 122. Л. 365 об.- 366). В 1687-1689 гг. он постоянно покупал «добрую писчую», «книжную», «линеваную» бумагу, а также разные принадлежности - раздвижной дубовый стол, подсвечники, «щипцы железные», «песошницы», киноварь и проч.- в Певческую «заднюю полату» при Патриаршем дворе, где певчие дьяки и подьяки писали «домовые всякие казенные переводы» (Там же. № 127. Л. 296 об., 336 об., 373, 386 об.; № 129. Л. 361 об. и др.). В 90-х гг. XVII в. покупал бумагу «на певческие переводные тетрати» и «линевал» ее подьяк Иосиф Ефимов (Там же. № 134. Л. 361; № 137. Л. 163 об. и др.). Во 2-й пол. 90-х гг. XVII в. певч. книги популярного тогда «греческого пения», «четверогласного роспеву» и др. писали подьяки под руководством и наблюдением «учителя» Тихона Семёнова, к-рый учил «петь малых подьяков»; он же отдавал бумагу на «линевание», а книги - в переплет (Там же. № 160. Л. 168; № 170. Л. 162, 165; № 173. Л. 161 и др.). В 1701-1703 гг. «в розных месяцах и числах» по приказу боярина И. А. Мусина-Пушкина, вероятно для придворных хоров, патриарший певчий дьяк Осип Новгородцев переписал 522 тетради певч. произведений, среди которых были «столповые новонаречные в четыре голоса», патриаршего, киевского и греческого распевов; за работу и за бумагу мастеру выдали 23,6 р. (Там же. № 190. Л. 97 об.- 98 об.).

Разрастание российского приказного делопроизводства привело к использованию в нем и таких грамотных людей, как П. п. По крайней мере со времени патриарха Филарета (Романова) им поручалось вести т. н. ставленнические дела. Ставленник оплачивал труд задействованных в его деле П. п. (включая дьяка, обучавшего подьяков ведению делопроизводства), внося определенную сумму денег в Казенный приказ (АИ. Т. 4. С. 562-563). В документах этого ведомства сохранилось большое количество записей о помесячной выплате ставленнического жалованья П. п. Размеры жалованья зависели от количества ставленников в тот или иной месяц. Так, в 1626-1629 гг. подьяку Якову Леонтьеву с его товарищами, 2 «меньшим станицам», выплачивалось по алтыну со ставленника; количество же последних в нек-рые месяцы превышало 30 чел. (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 1. Л. 187, 280 об., 470 и др.; № 3. Л. 196-210, 300-309 и др.). Однако со временем в ведении дел установилась «многая волокита», повлекшая и значительное увеличение со стороны ставленников денежных расходов - «по 4 рубли и болши». В 1675 г. патриарх Иоаким решил упорядочить ставленническое делопроизводство, определив и размеры пошлины, предназначавшейся П. п., а также персонально «за подьяческое ученье» дьяку патриаршего хора Феодору Константинову - всего 1 р. 96 к. (АИ. Т. 4. С. 563).

Как людям, владевшим грамотой, П. п. достаточно часто поручали переписывание непевч. книг. Напр., в 1654 г., находясь при патриархе Никоне в «походе» в Троице-Сергиевом мон-ре, подьяк Матвей Кузьмин переписывал там для иерарха «Серапионовский Служебник» (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 38. Л. 145). В февр. и окт. 1671 г. подьяк Павел Остафьев получил по 1 р., а в апр.- продукты (крупы, толокно, солод) за «письмо» книги «Матвеевы правила», причем в окт. вместе с ним за то же был пожалован и подьяк Павел Иванов (Там же. № 73. Л. 257; № 75. Л. 283; Ф. 236. Оп. 1. № 22. Л. 282). В окт. 1680 г. подьякам Ивану Веригину и Александру Исакову выдали по 1 р. за то, что они переписали в Правильне на Патриаршем дворе Устав (Там же. № 102. Л. 279 об., 422). В 1693 г. Александр Исаков упоминается уже как отставной подьяк, который по приказу патриарха в Чудовом мон-ре у старца Евфимия писал книги «уставным письмом». По-видимому, Александр стал писцом высокого класса. С апр. 1693 г. он был зачислен в «патриаршие книгописцы» с окладом 6 р. и значился в этой должности до 1702 г. (Там же. № 147. Л. 111 об.; № 152. Л. 21 об.; № 179. Л. 21 об.).

П. п. посылали с определенными поручениями. Так, по царскому указу в дек. 1672 г. и в 1673 г. дьяк Феодор Константинов отправлялся нанимать священников для совершения литургий по царице и царевичам (РИБ. Т. 23. Стб. 101-102 и др.). Нередко певцов отправляли и в дальние поездки.

П. п. участвовали в военном деле. В сохранившейся воеводской росписи Москвы 1638 г. почти в каждом дворе государева или патриаршего певчего, как и во дворах приказных и проч. «розных чинов» служилых людей, упоминаются пищали и рогатины на случай обороны города. Напр., в Белом каменном городе, у ц. арх. Гавриила, располагался двор патриаршего подьяка Афанасия Игнатьева, за ним была записана пищаль (Росписной список г. Москвы 1638 г. // Тр. Моск. отдела Рус. военно-ист. об-ва. М., 1911. Т. 1. С. 5, 22-23, 65-68, 108, 110, 128-129 и др.). С развитием гос. аппарата и углублением специализации в среде различных категорий служилых людей происходило изживание несвойственных певцам функций, сокращение их до основной - патриаршей певч. службы.

Особые разряды патриарших певчих дьяков составляли дьяки крестовые, а подьяков - подьяконы. Крестовым дьякам приходилось не только петь, но и читать по книгам и совершать др. действия во время домашних богослужений в патриаршей «келье» и Крестовой палате, а также во время молений патриарха вне храма. Они же должны были готовить для службы все необходимое, следить за состоянием используемого имущества, наличием всех книг. Иногда дьякам давалось сукно «на подкладку» под иконы, но особенно часто выдавалось мыло, щетки, губки «грецкие» для того, чтобы «чистить образы», «на обтирку» (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. № 199. Л. 330; № 203. Л. 16; № 210. Л. 128 об.; № 211. Л. 150 об., 213, 219 об., 242; № 212. Л. 131 и др.). Количество крестовых дьяков при Патриаршем дворе было незначительным - 1-2 чел. (иногда «за крестовую службу» дополнительно жалованье выплачивалось отдельным певчим дьякам и подьякам). Сведений об их деятельности сохранилось очень мало. В 1651 г. патриарший крестовый дьяк Иван Тимофеев для б-ки Крестовой палаты переплел 2 книги Октоиха, к 3 книгам сделал застежки, а также купил печатный «Канон Ангелу-хранителю»; в июле 1653 г. он же «оболакал» бархатом 2 Евангелия напрестольных из патриаршей кельи и Крестовой палаты, в том же году переплетал и золотил обрезы 5 напрестольных Евангелий (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 28. Л. 311, 312; № 34. Л. 80 об.; № 36. Л. 78 об.). Иногда патриарх поручал своему крестовому дьяку вне двора выполнять функции, близкие к функциям уставщика (при патриаршем хоре не было такой должности). Напр., в Чиновнике Успенского собора на Сретение Господне предписывалось: «Крестовый дьяк сказывает ко всякому пению по имянному патриархову указу» (Голубцов. Чиновники московские. С. 177). Затруднительно определить все особенности деятельности подьяконов. До Патриаршества Никона «подьяконова» станица - это обычно была 1-я, или «большая», станица подьяков во главе с подьяконом, занимавшая среднее положение между дьяками и подьяками. По-видимому, певчим подьяконовой станицы во время богослужения приходилось совершать действия, к-рые не исполняли остальные члены патриаршего хора. С приходом на Патриарший престол Никона все подьяки этой станицы стали именоваться «подьяконами», оклады их значительно увеличились, а затем их стали ставить в штатных росписях перед дьяками. Очевидно, обязанности данной категории певчих со временем изменялись.

В источниках сохранились нек-рые упоминания о деятельности подьяконов. В 1656 г. вместе с подьяками в красных и золотых стихарях они сопровождали патриарха из Крестовой палаты на богослужение в Успенский собор и «пели, идучи, все станицы розные стихи», а после служб так же провожали патриарха в палату (Дубровский. 1869. С. 14-16). В Страстную седмицу 1693 г. подьяконы, чередуясь с др. певцами, пели в честь патриарха «Ис полла эти, деспота», читали прокимны и Апостол, а при выходе патриарха из царских дверей шли перед ним вместе с подьяками со свечами (Там же. С. 48-54). С подьяками же они вели ставленнические дела, причем с сент. 1674 г. получаемые ими от этого доходы стали одной из основных форм оплаты труда, т. к. патриаршим указом было велено денежные оклады подьяконам не выдавать, а выплачивать им деньги из пошлин московских ставленников (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 83. Л. 10 об.). Т. о., подьяконы, выделившиеся из подьяков, по выполняемым функциям ближе всего стояли именно к подьякам. Они, несомненно, прекрасно владели певч. искусством. Напр., во 2-й пол. 80-х гг. XVII в. подьякон Никита Георгиев обучал пению патриарших дьяков и подьяков, а также писал с ними «казенные певческие переводы» (Там же. № 127. Л. 336 об., 386 об.; № 129. Л. 366 об. и др.).

Певческий репертуар главных хоров России XVI-XVII вв. складывался в соответствии с требованиями богослужебного Устава и закономерностями развития певч. искусства, политическими тенденциями времени и событиями гос. значения. В связи с такими событиями Всероссийские митрополиты (патриархи) или цари в специальных указах разъясняли, что и как петь в Москве в богослужебных и во внебогослужебных чинах. Так, в связи с избранием на престол Бориса Годунова от имени патриарха Иова 15 марта 1598 г. хорам была дана подробная разработка Чина многолетия с указанием распевов («дьяки ж поют демественную: Благоверному царю» - ААЭ. Т. 2. С. 1-6). Подобные распоряжения следовали после воцарения др. государей (Там же. С. 92, 100-101; Т. 4. С. 367-368). В специальном послании 1652 г. царь Алексей Михайлович спрашивал Никона, как «надобно» петь многолетия и как поют их в патриаршем хоре (Там же. Т. 4. С. 76). Многолетия также входили во внебогослужебный чин Чаши заздравной. Среди песнопений, звучавших особенно часто при совершении внебогослужебных обрядов, были славники. Их пели «в столы», во время торжественных выходов и т. п.; вероятно, поэтому для многих из них возникли разные варианты распевов.

Главные хоры России XVI-XVII вв. владели всеми стилями древнерус. церковно-певч. искусства с их мелодическим богатством. Исполнение песнопений знаменного распева, уже в древнейшие времена составлявших основу репертуара, к XVI в. было обычным явлением и в источниках особо не оговаривалось. Документальные источники существенно дополняют сведения певч. рукописей о репертуаре хоров, особенно для ранних этапов, т. к. из сохранившихся певч. рукописей без соответствующих владельческих записей, встречающихся очень редко, невозможно выделить те сборники, по к-рым пели певцы государева и патриаршего хоров. При поставлении патриарха Иова (1589), во время шествий «около града», патриаршие дьяки и подьяки пели «стихи избранные владычных праздников» и др. (РИБ. Т. 2. Стб. 316 сл.). В XVII в., когда хоры в совершенстве владели техникой исполнения произведений различных стилей, указания на последние, в т. ч. на знаменный распев, становятся частыми, в т. ч. в документальных описаниях певч. деятельности дьяков. Отмечено, напр., что Феодора Константинова и Нестора Иванова патриарх пожаловал в 1654 г. деньгами за пение «литии знаменной» в патриаршем «домовом» селе; 11 февр. 1667 г. в ц. Трех святителей на Патриаршем дворе патриарший хор исполнил литургию, «а пели знаменное» и т. п. (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. № 305. Л. 70; Ф. 235. Оп. 2. № 38. Л. 143; ДАИ. Т. 5. С. 103, 140, 144 и др.).

В «Царственной книге» говорится, что в день смерти вел. кн. Василия III Иоанновича, 4 дек. 1533 г., велено было «дияком его певчим большой станице стати в дверях у комнаты и начаша пети «Святый Боже» большую» (ПСРЛ. 1904. Т. 13. С. 33). Даже с учетом того, что «Царственная книга» была написана в 70-х гг. XVI в. (см.: Амосов. 1978. С. 36), данное упоминание большого распева, вероятно, является наиболее древним. В 1589 г. «в стол» по случаю восшествия на Патриаршество Иова патриарший хор пел «многолетие большое», а во время выезда Иова в город - «похвальный стих «Владычице приими» болшую» (РИБ. Т. 2. Стб. 323, 327). Источники XVII в. изобилуют подобными известиями, причем нередко называются разные варианты произведений большого распева: «большой греческий» (кондак «Возбранной Воеводе»), «большое со аненаками» (многолетие) и др. (см., напр.: Голубцов. Чиновники московские. С. 85, 196 и др.; РИБ. Т. 3. Стб. 38, 92; ДАИ. Т. 5. С. 122, 125, 127, 132, 147, 150 и далее).

В XVI в. в репертуаре главных российских хоров утвердилось демественное пение, причем в разных вариантах. Так, в одной из рукописей, созданной, по-видимому, в среде П. п. в нач. XVII в. и попавшей в царскую «нотную» б-ку, встречаются песнопения, написанные демественной нотацией с обозначениями: «Трисвятое демественное», «Радилово, демеством» или просто «Демество» (РГАДА. Ф. 188. Оп. 1. № 1696. Л. 33 об., 67; а также: Л. 20 об., 21 об., 22 и далее; сборник содержит гл. обр. произведения строчного демества). Демественник, содержащий «стихи демественные разные», написал Богдан Златоустовский, числившийся во 2-й четв. XVII в. сначала среди государевых певчих, а затем среди П. п. (см.: Протопопов. 1976. С. 132). В документальных источниках XVII в. указание на исполнение певцами главных хоров произведений демества (наряду с песнопениями др. стилей и распевов) становится обычным явлением. При поставлении на Патриаршество Иоакима (26 июля 1674) в его честь исполнялось демественное «Ис полла эти, деспота», а в день венчания на царство Феодора Алексеевича (18 июня 1676) патриарший хор пел «Многа лета демественное» (Там же. С. 147; Опыты трудов. 1775. Т. 2. С. 49).

Определенное место в репертуаре певчих главных хоров России занимали произведения путевого распева. В 1-й пол. XVII в. певчими дьяками были написаны «Стихирари путем» (Протопопов. 1976. С. 130), к-рые, как правило, дублировали репертуар основного знаменного распева; исполнение этих произведений требовало высокого мастерства певцов.

Наибольшее развитие строчное пение как вид многоголосия получило в посл. трети XVI в.; в качестве основного средства письменной фиксации была принята демественная нотация. В станицах государева и патриаршего хоров уже в нач. XVII в. сложилась певч. специализация, обусловленная исполнением строчных произведений. Певчие подразделялись на нижников, путников, вершников и демественников. Известны 2 строчных Демественника 1-й пол. XVII в., созданные для патриаршего хора. Один из них содержит преимущественно партии «пути против демества» для 3-голосных («триличного согласия») и 4-голосных («четвероличного согласия») песнопений Обихода; кроме прочего, в него включены многолетия царю («большое» и «меньшое») и патриарху, Трисвятое «владимирское» и «от мусикийского согласия» (оба - «от древних учителей»), «Аллилуйя, глаголемая Радилова», очень протяженного распева за счет аненаек и др. (РГАДА. Ф. 188. № 1696. Л. 26-27 об., 33-33 об., 35, 65 об.- 66 об.). Второй сборник - «Книга Демественник, сиречь четверогласнаго пение» - в основном содержит партии низа или «низа против демества». По составу рукопись близка к первой, но гораздо полнее ее: в частности, в ней содержатся разные варианты многолетий царю Алексею Михайловичу и патриарху Иоасафу, «Софейской перенос старой не перепетой» и «перепетой» и «перенос спускной» (распевы херувимской песни), «перевод патриарховых дияков» (стихира «Избранную во родехо»), «Аллилуйя Радилова», песнопения пещного действа (РГБ. Ф. 37. № 364. Л. 218-221, 245-252, 280 об.- 281, 325-337).

В описаниях Чиновников XVII в. строчное пение не предстает в качестве обязательного для соборных служб и обрядов, а связывается лишь с нек-рыми из них, имевшими особое значение. В 1621/22 г., провожая патриарха после праздника Сретения Владимирской иконы Божией Матери, П. п. пели «согласие строками»; в пещном действе «отроцы пояху в пещи такоже по строкам», а на Рождество Христово они же исполняли «трехстрочное пение»; на Богоявление во время выхода «на воду» (реку) государевы и патриаршие дьяки пели «ирмосы строками» и т. п. (Голубцов. Чиновники московские. С. 8, 26, 32, 37 и далее). 4 июля 1669 г. в присутствии «вселенских» патриархов российские П. п. «пели обедню строками» (ДАИ. Т. 5. С. 144, а также с. 122, 136 и др.).

Сложившееся во 2-й пол. XVII в. знаменное многоголосие, записывавшееся с 70-80-х гг. знаменной нотацией в виде партитур, упорядочило ритмическое соотношение прежде слабо координированных голосов. Оно стало своеобразным мостом между муз. творчеством рус. средневековья и пришедшим в Россию того времени партесным пением с его нотолинейной нотацией и соответствующей теорией музыки. В документальных записях за 1693 г. указывается, что в «неделю Цветную» П. п. «пели стихиры знаменныя в четыре голосныя», в Страстной четверг - славники «знаменем четвероголосное», в Великую субботу - «идучи около церкви, «Святый Боже» надгробное большое трестрочной распев», затем, во время службы в присутствии царя Иоанна V Алексеевича, «стихиры пели первыя знаменем четверогласные, а другие стихиры пели троестрочныя» (Дубровский. 1869. С. 29, 41, 54, 56). В 1701 г. патриаршему певчему дьяку Осипу Ефимову было заплачено за «письмо Праздников» знаменного «новонаречного пения в четыре голоса» (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 179. Л. 135). Во 2-й пол. XVII в. шел процесс постепенного утверждения партесного стиля, основными проводниками к-рого были украинские «спеваки», зачислявшиеся в придворные хоры. Первоначально каждый успех в освоении нового искусства рус. певцами поощрялся. В 1683 г. 1-ю станицу «домовых» подьяков во главе с Иваном Веригиным за пение партесного «Христос рождается» пожаловали деньгами (Там же. № 111. Л. 161 об.- 162). Так же постепенно веками сложившийся репертуар песнопений с древнерус. нотаций переводился на нотолинейную. Напр., в 80-90-х гг. закупалось значительное количество «линеваной» бумаги для письма «переводов нотных» П. п. (Там же. № 127. Л. 336 об., 386 об. и др.; № 129. Л. 361 об., 366 и др.).

Часто в рамках каждого из стилей на один и тот же гимнографический текст создавались разные распевы, получившие свои наименования от местностей их возникновения и бытования либо от имен авторов. В певч. сборниках кон. XVI - нач. XVII в. появились всевозможные распевы с обозначениями «ин роспев», «ин розвод», «ин перевод» и т. п. или с соответствующими указаниями на традицию, школу, автора. Наличие всех этих распевов в репертуаре главных хоров России имело важное идеологическое значение, подчеркивая роль Москвы как общегосударственного политического и культурного центра. Но особое место занимали песнопения в авторских распевах.

Государеву и патриаршему хорам часто приходилось петь вместе, что способствовало взаимообогащению репертуаров. Вместе с тем в рукописях П. п. встречаются распевы, возникшие непосредственно в их среде. В б-ке государевых дьяков хранятся записи нач. XVII в. демественного «Христос воскресе» и путевого «Ты царю сый» - произведений «патриаршеского» распева (РГАДА. Ф. 188. Оп. 1. № 1604, 1608). Демественник сер. XVII в. содержит «Перевод патриарховых дьяков» песнопения «Избранную во родехо» (РГБ. Ф. 37. № 364. Л. 280 об.- 281). В 1701-1703 гг. по специальному распоряжению дьяк Осип Ефимов Новгородцев записал в 104 тетрадях праздничные каноны «патриаршего» распева «низом» (строчного) (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 190. Л. 97 об.- 98 об.). В патриарших Чиновниках нередко можно обнаружить общие упоминания о пении дьяков и подьяков «на роспев» («пели по стиху на роспев, а прочие - на глас»; «возвахи пели все на роспев, а стихиры - на глас»), что говорит о варьировании репертуара распевов, о включении той или иной муз. версии песнопения по ходу службы (Голубцов. Чиновники московские. С. 242, 264, 267, 284, 289, 290 и др.).

Пути проникновения всевозможных распевов в репертуар П. п. были различными: миграция певч. книги, пребывание в Москве либо вызов на столичную службу выдающихся мастеров пения из периферийных центров, приезды в столицу того или иного хора. Так, в обряде поставления патриарха Иова (1589), чередуясь с государевыми певчими и П. п., участвовали и певцы новгородского Софийского собора (РИБ. Т. 2. Стб. 323). Во время швед. оккупации Новгорода в нач. XVII в. часть этих певцов оставалась в Москве. По всей вероятности, эти обстоятельства способствовали распространению софийского распева. В Демественнике П. п. сер. XVII в. находятся варианты херувимской с ремарками: «Софейской перенос старой не перепетой» и «Перенос той же софейской перепетой» (РГБ. Ф. 37. № 364. Л. 245-249). После воссоединения Украины с Россией и зачисления в российские хоры укр. «спеваков» получил признание киевский распев: напр., П. п. в 1656-1657 гг. в Успенском соборе пели славословие «киевское» и 9-ю песнь канона «киевскую», в неделю Цветную 1693 г.- «Блажен муж, киевской роспев» (Голубцов. Чиновники московские. С. 247, 268, 291; Дубровский. 1869. С. 29).

Чрезвычайно популярными в России во 2-й пол. XVII в. стали греческий распев и ряд распевов правосл. Востока. В 1656-1657 гг. дьяки и подьяки регулярно исполняли стихиры, славники, кондаки, а также многолетия и др. циклы песнопений «греческого переводу», причем иногда с ними пели «греческие певчие» Антиохийского патриарха (Голубцов. Чиновники московские. С. 239, 241, 244, 245, 261, 264, 280, 281 и др.).

С первых же дней пребывания Александрийского и Антиохийского патриархов в рус. столице (нояб. 1666) их певцы пели на соборных службах. Затем греческим распевом пели рус. певцы. В Пасху 1667 г. на правом клиросе во главе с мастерами пения Мелетием и Дионисием пели «гречаня по-гречески», а на левом пел патриарший хор «греческим же пением, речи руския» (ДАИ. Т. 5. С. 106, также с. 100, 102, 105, 108, 111, 116 и др.). 16 окт. того же года в Москву была торжественно возвращена икона Божией Матери, к-рая была в бою с воеводой И. А. Хованским под Ляховичами и оставалась на Польской земле. Сопровождая образ, «пели дорогою государевы певчие дьяки канон греческой Успению... На Лобном месте пели певчие дьяки патриарховы, и с Лобного места до собору пели греческой канон «Воду прошед»» (Там же. С. 117). 7 марта 1668 г. патриарший хор исполнил кондак «Возбранной Воеводе» в 2 вариантах - «греческую меньшую» и «болшую греческую», 25 мая - «стих греческой: «Приидите Пречистую почтем»»; 17 марта 1669 г., в день рождения царя, патриаршие дьяки пели обедню «греческую»; 1 сент. 1674 г. весь патриарший хор исполнил тропарь «Повеленное таинство» трижды «греческим пением» (Там же. С. 122, 127, 140, 152). Значительное количество рукописей греческого распева написал в тот период патриарший певчий дьяк Феодор Константинов. Нек-рые из них попали в б-ку государевых певцов: «Канон Пасце греческой», «Кафизма Блажени непорочны с припевы... греческого роспеву», «Канон Ивану Златоусту греческой» и т. д. (Протопопов. 1977. С. 129, 131). В дек. 1687 г. у диакона Покровского собора на Рву для П. п. был приобретен Обиход «греческого и словенского четверогласного пения», а 12 дек. 1695 г. подьяков наградили «за пение, что выпели Октай осмогласного греческого пения» (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 127. Л. 185; № 160. Л. 254 об.; см. также: Дубровский. 1869. С. 24, 30, 52-54). Расходные документы Патриаршего двора 90-х гг. XVII в. содержат записи о покупке бумаги для письма «греческих переводов» и о ее «линевании», что говорит о наличии в репертуаре хоров партесного варианта песнопений греческого распева (напр., в авг. 1699 были написаны Трезвоны «греческого четвероголосного роспеву» - РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 170. Л. 165; № 173. Л. 161 и др.). В репертуар хора П. п. входили также песнопения антиохийского и болгарского распевов (см., напр.: РГБ. Ф. 379. № 19. Л. 129, 178, 199 об., 253).

Центральные хоры комплектовались из наиболее талантливых в муз. отношении людей, к-рых находили в различных районах и в разных слоях населения. Довольно часто патриарший хор восполняли детьми и родственниками певчих этих же хоров. В подьяки патриаршего хора с 1687/88 г. был принят сын подьякона Никиты Григорьева, Андрей, а с 1691/92 г.- его 2-й сын, Петр (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. № 127. Л. 20; № 143. Л. 15 об. и др.). По социальному происхождению все певцы, отцы к-рых также служили певчими дьяками и подьяками, могут рассматриваться как выходцы из служилых слоев населения.

Примером пополнения центральных хоров представителями др. категорий служилых людей является зачисление в них певчих из местных профессиональных хоров. Архиерейские певчие дьяки и подьяки обычно сопровождали своего владыку в поездках в столицу, участвовали в торжественных богослужениях и обрядах вместе с государевыми певчими и П. п., поэтому лучшие из них становились известными патриарху, их вызывали для службы в патриаршем хоре. Так, летом 1655 г. был «прислан от Макария митрополита Новгородского» подьяк И. К. Шушерин, буд. крестовый дьяк царевен «больших», автор известного Жития патриарха Никона (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 38. Л. 162). В марте 1680 г. в 6-ю станицу подьяков был зачислен подьяк Архангельского архиепископа Елисей Степанов; в февр. 1687 г. в ту же станицу - подьяк хора Нижегородского митрополита Петр Фёдоров; в марте 1689 г. в 1-ю станицу - подьяк Казанского митрополита Гаврила Родионов, а во 2-ю станицу - подьяк Холмогорского епископа Семен Матвеев; в 1695 г. «из дому» Тверского архиепископа в патриарший хор был взят подьяк Андрей Прохоров, «из дому» Крутицкого митрополита - Андрей Алексеев и т. д. (Там же. № 99. Л. 19; № 122. Л. 15; № 129. Л. 13, 14; № 156. Л. 276, 280). В авг. 1644 г. по указу патриарха подьяк Казанского митрополита Кондрат Иванов, «который взят был к Москве в подьяки и на Москве прослушиван, в подьяки не пригодился и отпущен назад в Казань» (Там же. № 18. Л. 435 об.).

Нередко попадали в государев и патриарший хоры и представители посадского населения. В 90-х гг. XVII в. в московском Китай-городе «у малого кружальца, что за харчевнями в переулке» располагался двор посадского человека Дмитрия Исаева, дети к-рого служили в подьяках (Зерцалов. 1893. С. 25). Встречается большое количество указаний, что принимаемые в штат певцы по происхождению новгородцы, ростовцы, казанцы, суздальцы, псковичи, вологжане и т. д. (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 34. Л. 223; № 137. Л. 282; № 152. Л. 13 об. и др.; Ф. 236. Оп. 1. № 43. Л. 96 и др.; РИБ. Т. 23. Стб. 112, 190, 201, 253, 344, 446, 699). Нек-рые из них несомненно являлись посадскими людьми.

Из среды духовенства в хорах служили, как правило, дети протопопов, попов, диаконов, соборных ключарей. Так, с 1694/95 г. в подьяки был принят Петр Ефимов сын Дьяконов, отец которого был диаконом «у церкви Козмы и Дамиана за Яузою в Кузнецкой [слободе] на приходе» (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 156. Л. 265). В 1697 г. стал подьяком сын диакона ц. прп. Сергия Радонежского на Дмитровке Иван Иванов сын Дьяконов, имевший также обиходное прозвище Сняток (Там же. № 165. Л. 108). Обычно выходцы из духовного сословия получали на службе фамилии-прозвища: Ключарёвы, Дьяконовы, Поповы, Протопоповы. В документах имена певцов с подобными фамилиями встречаются довольно часто, гораздо чаще, чем сведения о социальном происхождении владельцев этих имен.

В целом положение певчих центральных российских хоров XVI-XVII вв. можно назвать привилегированным. В Соборном уложении 1649 г. в особых статьях об охране чести разных «чинов» людей это положение закреплялось и поддерживалось: «за бесчестье» виновным полагалось «платити» штраф П. п., дьякам большой станицы - по 7 р., дьякам 2-й станицы и подьякам первых 2 станиц - по 5 р., остальным подьякам - по 3 р. (Разумовский. 1895. С. 47, 58-59).

По свидетельству документов, певчие и крестовые дьяки нередко являлись холоповладельцами. Наличие холопов в домах певцов-дьяков разрешалось законодательством. 8 окт. 1685 г. последовал указ «с боярским приговором», чтобы «певчим и крестовым дьяком на вольных людей и кто к ним станет в холопство бить челом… на людей служилых кабал не давать» (2 ПСЗ. 1830. Т. 2. С. 688). По всей вероятности, подобными правилами пользовались и П. п. В 1695 г. во дворах большинства из них проживали люди (некоторые, очевидно, похолопленные) «с поручными записями» (Зерцалов. 1893. С. 9-10).

Государевы певчие имели преимущества перед П. п., причем не только правовые. Государевым дьякам было установлено больше видов жалованья и выдавались бо́льшие оклады. В тех случаях, когда оба хора должны были петь вместе, царские певцы занимали более почетное место (в храме, напр., правый клирос), чем патриаршие, что в условиях средневек. этикета указывало и на соотношение между ними в общественном положении.

Поскольку певцам приходилось петь прежде всего в храмах, то все они проходили особый чин поставления. Но это не значит, что их следует относить к духовенству (см., напр.: Луппов. 1983. С. 15 и др.). Скорее всего разные категории певцов (государевы певчие дьяки, придворные крестовые дьяки, патриаршие певчие дьяки, подьяки) имели некоторые различия в социальном статусе. Государевы певчие дьяки входили в категорию придворных светских служилых людей. Патриаршие дьяки в большинстве своем, прежде чем достичь своего положения, нек-рое время служили в подьяческих станицах. Подьяки же, вслед. того что они пели и совершали различные действия в самых разных местах соборов, включая алтарь, проходили сложный, детально разработанный и совершавшийся самим патриархом чин поставления (он сохр. в списке сер. XVII в. ГИМ. Син. № 690. Л. 157-159 об.). В храмах подьяки, как правило, пели в стихарях. Прот. Д. В. Разумовский указывал, что и во внеслужебное время П. п. одевались как диаконы - в рясу, подрясник с поясом (Разумовский. 1895. С. 25). Однако, судя по документам, повседневное платье П. п. состояло из однорядки, кафтана, шапки с соболем и др. Исследователи, опираясь на источники, упоминают этих певцов среди чинов Патриаршего двора - окольничих, стряпчих, детей боярских и др. (см., напр.: Смирнов. 1874. С. 156). По-видимому, П. п. можно квалифицировать как особую категорию служилых людей, занимавших среднее положение между духовенством и служилыми чинами Патриаршего двора. Причем подьяки по статусу были ближе к духовенству, чем дьяки.

Свидетельством общей близости сословного и служебного положения певчих главных хоров является перевод певцов из одного хора в другой. В марте 1632 г. из государева хора в патриарший был переведен дьяк Первый Юрьев, с сент. 1636 г. он вновь служил в царском хоре (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. № 287. Л. 238; Оп. 1. № 2992. Л. 3). Государевыми певчими дьяками становились и подьяки, напр. Василий Матвеев (1683), Михаил Колмогорец (1690) и др. (Там же. Ф. 235. Оп. 2. № 111. Л. 15; № 137. Л. 13).

Певчие главных хоров России XVI-XVII вв. часто поступали (переводились) на такие должности или чины в гос. аппарате, как думные и приказные дьяки, подьячие, дети боярские и т. п. Так, 23 окт. 1640 г. патриаршему певчему дьяку Леонтию Михайлову предписывалось быть «в детех боярских» Патриаршего двора (МИАС. Т. 1. Стб. 1191); в 1682 г. крестового дьяка Кирилла Семёнова пожаловали в дворяне «по московскому списку», а уставщика государева хора Павла Остафьева - в думные дьяки (РГАДА. Ф. 396. Оп. 1. № 52584. Л. 1; Оп. 2. № 124. Л. 30), крестовый дьяк Зосима Алексеев из хора царевны Евдокии «с сестрами» в 1689 г. был переведен «в подьячие в Оптеку» (РГАДА. Ф. 96. Оп. 2. № 132. Л. 10 об.). Как и представители др. слоев населения, государевы певчие и П. п. пополняли духовенство (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 12. Л. 350).

Вероятно, бо́льшую часть времени П. п. в XVI-XVII вв. проводили на службе. При Патриаршем дворе существовали особые «певческие палаты», где они находились в часы, когда не были заняты выполнением своих обязанностей. Для дьяков и подьяков хора на Патриаршем дворе были устроены отдельные помещения, к-рые в XVII в. именовались по-разному: «полата, где большие подьяки живут» (1626), «полата, где живут певчие дьяки» (1650), «полата, где живут на Патриаршем дворе подьяки» (1667), «певчих дьяков келья» (1667), «подьяков задняя келья» (1670) и т. п. (МИАС. T. 1. Стб. 950; РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 28. Л. 442; № 60. Л. 298; № 73. Л. 344; Ф. 236. Оп. 1. № 43. Л. 119 об.). Рядом с певч. палатами располагались «кладовая палатка» и «чулан», куда складывали на хранение певч. книги (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 122. Л. 319). Певч. книги и «переводы» хранились и в Успенском соборе. В дек. 1680 г. у киота «против государева места» для этого был сделан ящик с замком, а в дек. 1694 г. в алтарь поставлен «шкап липовый з затворами» (Там же. № 102. Л. 124; № 156. Л. 353). Были также особые певч. книги, к-рые возили за патриархом в «походы». В 1694 г. для них был куплен «ящик, окован железом, с нутряным замком» (Там же. № 156. Л. 353). Интерьер палат был небогатым. Время от времени сюда покупали сосновые лавки, столы, свечи, иконы, слюдяные «окончины» и др. (Там же. № 28. Л. 442; № 92. Л. 388; № 93. Л. 102, 200; № 147. Л. 387 и др.). Производился ремонт печей, дверей, затворов и т. д. (Там же. № 60. Л. 298; № 75. Л. 396; № 81. Л. 356; № 92. Л. 388). В своих палатах П. п. отдыхали и работали. Здесь же они нередко получали «корм и питье», писали «казенные певческие переводы». Обучение грамоте и искусству пения молодых подьяков, по-видимому, проводилось в др. помещении, напр. в 20-х гг. XVII в.- «под ризницею в подклете» (МИАС. Т. 1. Стб. 923). Порядок в певч. палатах поддерживал «сторож» или в кон. XVII в.- «келейник» (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 28. Л. 42; № 36. Л. 42; № 38. Л. 34; № 137. Л. 94).

Молодые певцы в хоры нередко зачислялись совсем юными (напр., в 80-х гг. XVII в. Андрей Никитин был принят в подьяки в возрасте 8 лет, Алексей Игнатьев - в 9 лет). До совершеннолетия и вступления в брак они проживали в семьях отцов. Поддержка, забота со стороны певцов о ближайших родственниках были делом обычным, встречали понимание и у властей. Подьяку Афанасию Климову в июле 1671 г., «как сестру свою выдавал» замуж, по приказу патриарха дали четверть солода, осмину муки. В случае смерти кого-нибудь из родных певцы обращались за денежным вспомоществованием для совершения обряда погребения, а иногда и поминовения. Подьякам Аврааму Павлову, Матвею Яковлеву, Матвею Ташлыкову и др. в 70-80-х гг. XVII в. патриарх пожаловал на погребение матерей по 1-2 р. (Там же. № 92. Л. 318; № 102. Л. 293 об.; № 108. Л. 285 об.).

Певцы, поступавшие в главные хоры России из дальних местностей и городов и уже имевшие собственные семьи, после прослушивания и зачисления на службу сразу перевозили свои семейства в Москву. В сент. 1652 г. патриарший певчий дьяк Нестор Иванов выехал в Новгород «по жену свою»; из казны ему выдали в дорогу 5 р. (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 34. Л. 223 об.).

Молодые дьяки и подьяки женились, как правило, по достижении 15-16 лет. Многие из них для свадебных расходов вынуждены были прибегать к казенной помощи и пожалованиям. В окт. 1652 г. подьяку Матвею Кузьмину «для ево скудости» патриарх Никон пожаловал к свадьбе 5 р. (Там же. № 34. Л. 225 об.). Затем все вступающие в брак П. п. стали получать эту сумму; со 2-й пол. 60-х гг. она была уменьшена до 3 р., но певцам выдавались также мука, крупа, солод, осетрина (Там же № 34. Л. 233; № 43. Л. 237 об.; № 54. Л. 116 об.; № 64. Л. 261, 275, 279, 304; № 140. Л. 326, 349; Ф. 236. Оп. 1. № 22. Л. 37, 52, 240 и др.). Рождение детей в семьях певчих отмечалось или праздновалось как радостное событие. В нояб. 1671 г. подьяку Павлу Иванову в связи с тем, что его «жена родила», патриарх пожаловал «полтину» (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 75. Л. 287).

Воспитание детей осуществлялось в семье; сыновей обычно готовили к государевой службе. Профессия главы семьи требовала от него хорошего знания богослужебных книг, а также свободного владения сложнейшими системами записи древнерус. певч. произведений. Нередко певчий дьяк или подьяк выступал в роли писца-книжника, составителя документов (челобитные, сказки, ставленнические дела) и т. д. С 80-х гг. XVII в. молодых певчих стали специально обучать иностранным языкам и ораторскому искусству. По Патриаршему указу от 17 июня 1681 г. при Книгопечатном дворе «гречанин» Мануил Мендилинский учил подьяков и др. учеников «греческому языку книжному», причем «безродным» ученикам давалось содержание по 3 деньги на день (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 102. Л. 89-90). Мн. годы умению произносить праздничные «орации» певчих обучал один из видных представителей рус. интеллигенции XVII в. справщик Печатного двора иером. Карион (Истомин) (Там же. № 108. Л. 190; № 111. Л. 162; № 127. Л. 185; № 137. Л. 213 и др.).

Т. о., П. п. являлись людьми достаточно образованными. Встречаются сведения и о грамотности их жен (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. № 328. Л. 114). Постигали основы грамотности и их дети, в особенности сыновья, к-рые часто шли по стопам отцов. О грамотности сыновей певчих свидетельствуют их росписи за полученное в приказах по той или иной причине жалованье за отцов. Крайне редко в хоре оказывался совсем не грамотный певчий. В 1674 г. в 6-ю станицу патриарших подьяков был взят малолетний Матвей Яковлев; вместо него за жалованье расписывались др. певцы, указывая, что сам он «писать не умеет»; только с янв. 1683 г. появились его росписи (Там же. Ф. 235. Оп. 2. № 92. Л. 19; № 108. Л. 290 об.). Наиболее талантливые юноши во 2-й пол. XVII в. имели возможность продолжать учебу. Сын подьяка Афанасия Савельева Осип стал известным при Патриаршем дворе благодаря поздравительным орациям, к-рые он ежегодно произносил с 1677 по 1680 г. на Рождество и Пасху (Там же. № 89. Л. 296 об.; № 92. Л. 248, 249 об. и др.). В 1681 г. его отдали в школу при Книгопечатном дворе учиться «высоких наук», «греческому и словенскому книжному писанию», а с 1685 г. он совершенствовал свои знания в Китайгородской школе братьев Лихудов (Там же. № 115. Л. 245, 250, 262; № 137. Л. 213 об. и др.). Аналогичный путь прошел и Николай, сын патриаршего певчего дьяка Семена Нижегородца. К 1692 г. он выучил «еллинский и греческий языки», переводил «на словенский язык, а с словенского на еллинский и греческий» (ЧОИДР. 1908. Кн. 1. С. 34).

Дочерей в семьях воспитывали и готовили прежде всего к жизни в замужестве. Нек-рые девушки также владели грамотой. Получая в приказах по смерти отцов жалованье, они сами расписывались, как, напр., дочь Никиты Казанца Катерина (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. № 326. Л.189 об.). Девушек старались выдать замуж за людей своего круга или за представителей близких к кругам певчих сословий. Так, дочь патриаршего певчего дьяка Василия Кононова стала женой священника ц. Воздвижения что за Сретенскими воротами (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 134. Л. 91 об.- 92).

Материальное положение семей П. п. было неодинаковым. Основным средством к существованию большинства семей являлось жалованье, установленное певчим на службе (деньги, хлеб, мясо, сукно и др.). Часто по к.-л. случаю перепадали пожалования деньгами. Из сохранившихся документов 2-й пол. XVII в. известно о периодических выдачах певцам и продуктов - разных сортов гороха (в зависимости от станицы - от четверти до полуосмины - РИБ. Т. 21. Стб. 1134-1135, 1588 и др.; в марте 1670 был дан даже «грецкий» горох «на семяна» - Там же. Стб. 1509), вина (от 3 ведер до четверти ведра), меда (от 3 пудов и менее, «против вина»), кур, рыбы (осетр, челбыш, семга) (РИБ. Т. 21. Стб. 1185-1186, 1595-1596, 1600, 1710; РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 140. Л. 329 об. и др.).

Подробно в документах описывается одежда певцов, в особенности государевых (нередко с указанием стоимости затраченных на ее пошив товаров и с фиксацией мерок). В целом разнообразие их «платья» определялось назначением - повседневное (ходильное, прихожее), праздничное, «проезжее», служебное, а также верхнее и исподнее; временем года - теплое, холодное; местом певчего в хоре. Одежда П. п. мало отличалась от одежды государевых певцов, возможно, была несколько скромнее. Кафтан киндячный, напр., имел подклад из холстины, пуговицы «на снурке» («со снурками шелковыми»). П. п. также носили однорядки с серебряными золочеными пуговицами, полукафтаны, «проезжие теплые кафтаны», доломаны, шубы («мерлошчатые под сукном»), шапки суконные или бархатные с околами из соболя или куницы и др.; периодически им жаловали и деньги на сапоги (РГАДА. Ф. 236. Оп. 1. № 20. Л. 138-139, 145, 189; № 43. Л. 96 об., 124, 129, 175 об., 176 об., 182 об., 184 об.; Ф. 235. Оп. 2. № 38. Л. 150, 162-163, 165 об., 170, 549 об., 552 и др.; № 73. Л. 234, 268, 361-362 и др.). В целом эти описания соответствуют типичной одежде городских жителей - служилых людей.

Довольно часто возникали ситуации, когда дьяки и подьяки вынуждены были просить у властей помощи или брать деньги в долг. В апр. и нояб. 1661 г. и в янв. и июне 1663 г. всем П. п. «для хлебной и всякой дороговли», возникшей в результате падения курса медных денег (что привело к «медному бунту»), выдавали денежное вспомоществование в половину окладов и более; в янв. 1664 г. «для их скудости» певцы получили еще по 2,5 р. серебром (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 51. Л. 145-148, 472-473; № 54. Л. 117-119, 124-125, 353). Семьи П. п., пострадавшие в 1675 г. от «пожарного разорения», были пожалованы мукой и крупами (Там же. Ф. 236. Оп. 1. № 29. Л. 306, 307, 365 об.- 366). Пожар в Китай-городе и в Белом городе 26 июля 1699 г. нанес убытки почти всем П. п., и по распоряжению патриарха дьяки получили по 1 р., подьяки - по полтине, а дьяк Гаврила Родионов и подьяк Петр Никитин, у к-рых «все сгорело»,- по 10 р. (Там же. Ф. 235. Оп. 2. № 173. Л. 297-299).

Дьяки и подьяки брали займы, как правило, в патриаршем Казенном приказе. Суммы не превышали 2-3 окладов и выплачивались ежегодно из жалованья (Там же. № 64. Л. 298-300; № 67. Л. 387-388; № 69. Л. 267).

В 1-й пол. XVII в. дворы П. п. находились в разных концах Москвы (Росписной список Москвы 1638 г. С. 108, 110, 152, 161 и др.). Затем в документах появляется упоминание особой патриаршей «Певчей слободки» («Певчей улицы») в Китай-городе за Ветошным рядом (см., напр.: РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 73. Л. 322 об.- 323; № 89. Л. 332 об.). В то время П. п., проживавшие вне Певчей слободки, переселялись в нее. Так, в нояб. 1677 г. подьяку Ивану Ушакову выдали 1 р. «на перевозку избы» (Там же. № 92. Л. 318). Слобода разрасталась. По указу патриарха в сент. 1688 г. под дворы «домовых» его певцов купили за 1 тыс. р. у кравчего Б. А. Голицына «дворовое проезжее место в Китай-городе, которое смежно с Ветошным рядом и новгородцким митрополичьим подворьем и з дворами домовых святейшаго патриарха певчих дьяков и подьяков». В Патриаршем указе от 22 нояб. было предписано там, где жили певчие, «строить им каменные полатки жилые и кладовые с сенми и подсенями, у всякого двора ворота каменные с сводами, по чертежу» - всего 33 двора, а также закупить всякие припасы и нанять людей. Каменщикам платили за строительство каждой из «полат» 35 и 20 р. в зависимости от размера жилищ (Там же. № 129. Л. 315, 379-395). В янв. 1690 г. патриарх ходил к готовым строениям «для розводу тех полат певчим и подьякам, кому где жить» (Там же. № 134. Л. 165). В 90-х гг. XVII в. певцам периодически давали деньги «на достройку в каменных полатах» дверей, лавок, полов, печей и т. д.; выдавали деньги и на возведение «остаточных» дворов (Там же. № 134. Л. 239 об.- 240, 246 об.; № 137. Л. 317, 333, 386-389 и др.). По описи Китай-города 1695 г., на Певческой ул. располагались дворы почти всех П. п., неск. дворов государевых крестовых и певчих дьяков, нек-рых горожан (Зерцалов. 1893. С. 9-10, 18-19). «Хоромы» последних патриарх постепенно выкупал. В дек. 1699 г. он указал приобрести «дворовое и хоромное строение» на его земле, принадлежавшее дьячку ц. Двенадцати апостолов, и впредь жить в тех «хоромах» подьякам или иным его служилым людям (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 173. Л. 316 об.- 317). Отдельные дворы П. п. находились в Белом городе (Там же. № 137. Л. 297).

Существенное значение для П. п. имело также то, на какой земле были расположены их жилища. Как правило, дворы певчих освобождались от налогов-тягла; иногда оговаривалось, что они - «на белой земле» или «на белых местех». В описании Москвы 1638 г. подобные указания относятся к дворам ок. Барашской (Барашевской) слободы подьяка Кузьмы Андреева и патриаршего певчего дьяка Григория Потапова, находившимся в окружении тяглых посадских дворов (Росписной список города Москвы 1638 г. С. 32, 227). Однако нек-рые певцы по той или иной причине сами владели дворами на тяглой земле, выплачивая длительное время подати в казну. Иногда жилье П. п. находилось на церковной земле, но церковнослужители добивались его перенесения. В окт. 1655 г. подьяк Феодор Трофимов «на дворовую переноску» с земли Благовещенского собора «на князь Юрьевской двор» из патриаршей казны получил 2 р. (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 38. Л. 548).

Размеры дворовых мест певцов были разными, причем довольно часто увеличивались по мере удаления от центра или зависели от положения самих дворовладельцев в обществе. В 1-й пол. XVII в. двор дьяка патриаршего хора Неустроя Шарапова около кладбища у Варварских ворот имел длину почти 10 саж., ширину («поперег») - 5 саж.; китайгородский двор дьяка того же хора Ивана Данилова - длину 5,5 и ширину 3 саж.; двор подьяка Бориса Иванова у ц. Воскресения на Успенском вражке - длину ок. 14 саж. и ширину более 15 саж. и т. п. (МИАС. Т. 2. Стб. 28, 32, 74 и др.).

Т. о., в период службы певчих их семьи в целом обеспечивались всем необходимым для жизни. Поэтому потеря певцами места или смерть певчего для мн. семей влекли за собой прежде всего значительные изменения в материальном положении. Причинами отставки из хоров обычно являлись утрата голоса певчим, его преклонный возраст, к.-л. значительная провинность. Иногда бывшие певцы, благосостояние семей к-рых полностью зависело от их жалованья, обращались за помощью на прежнее место службы. Кому-то удавалось пристроиться здесь в новом качестве. В кон. 50-х гг. XVII в. отставной подьяк Савва Семёнов стал учителем молодых подьяков. Бывш. подьяк Александр Исаков, выучившийся переписыванию книг у старца Чудова мон-ря Евфимия, в 1693 г. был зачислен в книжные писцы. Обоим им устанавливалось жалованье (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 47. Л. 21, 319; № 147. Л. 111 об.). Нередко отставных певцов направляли в местные архиерейские хоры. Дьяки, зачислявшиеся в царский или патриарший хор из отдаленных городов, после отставки по желанию могли возвратиться обратно. Так было, напр., в 1682 г. с Михаилом Константиновым, Матвеем Куликовским, Ильей Грабовским и другими, кого «от чину» отставили и «с Москвы» отпустили (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. № 124. Л. 30 об., 31).

В особо тяжелом положении мн. семьи музыкантов оказывались в связи со смертью кормильцев. Певцы часто умирали молодыми, находясь еще в штате хоров. Такие бедствия, как эпидемии, они в полной мере разделяли вместе со всеми жителями столицы. Во время страшного морового поветрия лета-осени 1654 г., когда вымерла большая часть москвичей, не осталось государевых певчих дьяков (ДАИ. Т. 3. С. 509); патриарший хор тогда сократился наполовину; в числе умерших в сентябрьской штатной росписи были отмечены певчий дьяк Яков Макаров, подьяконы Нефед Григорьев и Тимофей Еремеев, подьяки Григорий Потапов, Козьма Тверитин, Михаил Васильев, Степан Ульянов и др. (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 38. Л. 8-14).

Вдовам патриарших дьяков и подьяков, как правило, жаловались по 1-2 р. на погребение умершего мужа и не полученная им часть годового оклада (Там же. № 67. Л. 379; № 73. Л. 275; № 75. Л. 12 об.; № 81. Л. 276; № 99. Л.265 об., и др.; Ф. 236. Оп. 1. № 29. Л. 450). Наиболее бедствовавшим семьям «ради скудости» или «на прокормление» из казны подавали «милостыни» по 0,5-1 р. (Там же. Ф. 235. Оп. 2. № 134. Л. 238; № 147. Л. 314; № 152. Л. 253; № 173. Л. 300 и др.). В редких случаях им оказывали длительную помощь. В окт. 1674 г. патриарх указал, напр., давать из своих житниц вдове певчего дьяка Дмитрия Ярославца Фетинье по 6 четей ржи и овса в год, «пока замуж не выйдет»; вдова подьяка Ивана Михайлова Аксинья с детьми в 1676-1680 гг. получала по половине денежного оклада мужа (Там же. Ф. 236. Оп. 1. № 29. Л. 265, 418; Ф. 235. Оп. 2. № 89. Л. 84; № 92. Л. 19 об.; № 93. Л. 83 и др.).

Определенные выводы о нравах в среде П. п. можно сделать также из упоминаний в источниках бытовых обрядов, традиций. Как люди, для которых был возможен доступ в покои главы Церкви, певчие царского и патриаршего хоров в важные, с их т. зр., моменты жизни спешили получить благословение у самого патриарха. После свадьбы, напр., новобрачный певец «с свадебными овощами» или «с свадебною коврижкою» являлся к патриарху, и тот благословлял его, как правило, богородичной иконой в окладе («оклад басемной, венцы гладкие») (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 85. Л.15 об.; № 93. Л. 89, 100 и др.; МИАС. Т. 1. Стб. 1008, 1017, 1018, 1020, 1034 и далее), приходили за благословением и в дни именин. Так, в 1657-1658 гг. Иван Казанец, Григорий Кириков, Иван Шушерин и др. с «именинным порогом» приходили к патриарху. Кроме благословения, последний пожаловал им по полтине денег; но в последующие годы именинников, как и новобрачных, благословляли образами Божией Матери «на краске» или «на золоте» (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. № 41. Л. 257 об.; № 43. Л. 229, 236 об.; № 70. Л. 3 об., 4 об. и др.; Ф. 236. Оп. 1. № 20. Л. 4 об., 15 об. и др.).

В документах упоминается множество провинностей П. п. В ссорах и драках, широко бытовавших в средневек. обществе, нередко были замешаны певцы или члены их семей. В результате ссоры между подьяками в 1639 г. Борис Давыдов, что «переломил» руку Ивану Гаврилову, выплатил половину оклада (2 р.) «на лечбу» своему товарищу; в сент. 1698 г. патриарх указал вычесть из жалованья подьяка Ивана Иванова 10 р. в пользу подьяка Григория Андреева за то, что «Иван бил ево, Григория, и увечил» (Там же. Ф. 235. Оп. 2. № 12. Л. 9 об., 11 об. и др.; № 173. Л. 14). Т. о. жизнь П. п. мало чем отличалась от жизни городских служилых слоев населения России XVI-XVII вв. Эти материалы дают дополнительные сведения к социальному портрету рус. средневек. профессиональных музыкантов.